Пантеистическая лирика и. Ф. Тютчева
Тютчев – это подлинный поэт-философ, в произведениях которого преобладаетотточенная, афористичная мысль-идея .
В 1836 году, незадолго до смерти, А.С. Пушкин подготовил подборку стихотворений Тютчева для публикации в журнале «Современник». Он стал первым доброжелательным критиком молодого поэта. Пушкин подчеркивал: «Именно в философской лирике открывается новый поэтический язык и оттенки метафизики». Тютчев, ученик профессора Раича, переводчика и поэта, окончил Московский университет, прекрасно знал европейские языки. Около семнадцати лет он провёл в Германии, где служил дипломатом. Он общался с философом Шеллингом и поэтом Гейне, его принимали в лучших домах и музыкальных салонах. Это не могло не отразиться на его философской лирике. По утверждению Юрия Тынянова (статьи «Вопрос о Тютчеве» и «Архаисты и новаторы»), перед нами чистая поэзия мысли, в которой содержатся ответы на реальные философские вопросы эпохи: Вселенная, Земля, космос, хаос, тайна рождения, сна и смерти, время, пространство, судьба человека, любовь. По мировоззрению Тютчев был пантеистом (пантеизм – от греческих слов пан, то есть всё, теос, то есть бог; буквально – бог во всём). Тютчев верил в то, что бог «растворён» в природе и живёт в каждом камне, цветке, облаке, во всех природных стихиях. Это не конкретный бог – Христос, Аллах или Будда, – а как бы общая Душа Мира. Любимыми приёмами Тютчева уже в ранних произведениях стали олицетворение (одушевление неодушевлённого) и аллитерация (накопление повторяющихся согласных). В знаменитом стихотворении «Весенняя гроза» он писал:
Люблю гр озу в начале мая, Гр емят р аскаты молодые,
Когда весенний пер вый гр ом, Вот дождик бр ызнул, пыль летит,
Как бы р езвяся и игр ая, Повисли пер лы дождевые,
Гр охочет в небе голубом. И солнце нити золотит.
Религиозный философ и поэт-символист Владимир Соловьёв на исходе 19 века утверждал, что Тютчев видел Душу Мира в закате и блеске наступающей весны, слышал её в шуме ночного моря и ветра. Особенно нравилось Соловьёву таинственное стихотворение Тютчева «Тени сизые смесились…»:
Тени сизые смесились,
Цвет поблекнул, звук уснул –
Жизнь, движенье разрешились
В сумрак зыбкий, дальний гул…
Мотылька полёт незримый
Слышен в воздухе ночном…
Час тоски невыразимой!..
Последняя строка – это поэтический девиз Тютчева. Его всегда интересовала тайна природы, которую он сравнивал со сфинксом, олицетворяющим в египетской мифологии вечную загадку. В стихотворении «Природа – сфинкс…» он писал:
Природа – сфинкс, и тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.
Искус – это вечное искушение. Природа искушает, манит человека своими тайнами, своей красотой. Человек не только не может разгадать эти тайны – он даже не уверен в том, есть ли они на самом деле.
Стремясь постичь тайну бытия, чаще всего Тютчев создавал величественные космические образы. Его волновали загадки ночи, хаоса, движения планет. В знаменитом стихотворении «Летний вечер» он так описывал закат:
Уж солнца раскалённый шар
С главы своей земля скатила,
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.
В другом стихотворении «Видение» мы видим череду мифологических образов:
Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,
И в оный час явлений и чудес
Живая колесница мирозданья
Открыто катится в святилище небес.
Ночную мистерию (мистерия – это таинственный спектакль) описывает Тютчев в знаменитом стихотворении «Как океан объемлет шар земной…»
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами;
Настанет ночь – и звучными волнами
Стихия бьёт о берег свой.
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины, –
И мы плывём, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
Любимые образы поэта – ночь, океан, светила. Это не только водный океан, но и океан звёзд. Сюжетная основа лирики Тютчева – это грандиозная мистерия, в которой участвуют все природные стихии, которые неизменно антиномичны: огонь – это блеск солнца, тепло, жизнь, но вместе с тем смерть, мировой пожар; вода – чистая, прозрачная субстанция, дождь, капли, но в другом случае это мировой потоп, разрушения, смерть; воздух – чистый, лёгкий, свежий, но вместе с тем это разрушительный ветер, буря; земля – живой, одухотворённый, мыслящий организм или треснувшая, сместившаяся кора. В этой вечной мистерии человеку отведена роль философа и странника. Вот почему его лирический герой нередко идёт, едет или летит. Порой Тютчев говорит от лица всего человечества.
Тютчева волновала проблема конца мира. Ей посвящено знаменитое стихотворение «Последний катаклизм»:
Когда пробьёт последний час природы,
Состав частей разрушится земных,
Всё зримое опять покроют воды,
И божий лик изобразится в них.
Такие четверостишия принято называть философскими фрагментами . Тютчев – мастерфилософского фрагмента . Некрасов отмечал: «Все эти стихотворения очень коротки, а между тем ни к одному из них решительно нечего прибавить».
Программным стало стихотворение поэта «Не то, что мните вы, природа…»:
Не то, что мните вы, природа,
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Для Тютчева все природные явления – это как бы знаки общей сущности, знаки бытия. Показать связь этих знаков в мистерии природы, в грандиозном спектакле, свидетелем которого становится человек, – в этом задача поэта.
Ю. Тынянов говорил о том, что Тютчев выработал особый изысканно-архаический язык; в его поэзии сильны одические традиции монументального стиля 18 века, ‑
явственно слышны державинские интонации. Он любит двойные эпитеты (животворный, миротворный, громокипящий, длань незримо-роковая что-то радостно-родное, в те дни, кроваво-роковые, пышноструйная волна, дымно-легко, мглисто-лилейно).
Сочинение
Тютчев - поэт-философ, а потому главное содержание его творчества - это раздумья о жизни, человеке, мироздании. Философский взгляд поэта окрашивает все темы его лирики. По своим основам философия Тютчева близка идеям Шеллинга, получившим широкое распространение в России через участников литературно-философского кружка «Общество любомудров» (1823-1825), среди которых был и молодой поэт. Вселенная воспринималась Шеллингом как живое и одухотворенное существо, которое развивается и растет, устремляясь к торжеству правды, добра и красоты, к мировой гармонии. «Мертвой природы нет», - утверждал Шеллинг, рассматривая все явления природы как органы Мировой Души. Это учение получило название натурфилософия, полнее всего в русской поэзии его отразило творчество Тютчева. С этим связано своеобразие темы природы в его лирике.
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык -
утверждает поэт вслед за немецким философом. Природа жива, считает Тютчев, только люди не хотят видеть ее осмысленной самостоятельной жизни:
Они не видят и не слышат,
Живут в сем мире, как впотьмах…
Идея одушевленности природы - пантеизм - пронизывает всю пейзажную лирику Тютчева. Природа для него - одушевленное целое, а явления природы представляются «большой драмой, задуманной и поставленной по всем правилам искусства», как писал поэт. В этом вселенском спектакле, как в мифе, действуют Солнце, День, Ночь, Океан, Земля, а разнообразные природные стихии превращаются в мифологические образы. Так известное стихотворение «Люблю грозу в начале мая…» завершается неожиданным сравнением грозы с богиней юности Гебой из древнегреческой мифологии:
Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.
Столь же мифологичны образы Зимы и Весны в стихотворениях «Зима недаром злится…», «Чародейкою зимою», «Весенние воды» и других. Как древний идолопоклонник, поэт замирает перед величием и красотой природы. Она восхищает многообразием его красок, звуков, запахов. «Как хорошо ты, о море ночное!» - восклицает поэт. «Люблю грозу в начале мая…» - признается он.
Пристально вглядываясь в таинственный лик природы, поэт стремится уловить в нем малейшие изменения, запечатлеть быстротекущие мгновения. Вот почему так часто в его стихах изображаются переходные, промежуточные моменты жизни природы. Осенний день напоминает ему о недавнем лете («Есть в осени первоначальной…»), а осенний вечер несет в себе предчувствие зимы («Осенний вечер»), он стремится запечатлеть первое пробуждение природы, когда весна еще только начинает заявлять о своих правах («Еще земли печален вид, а воздух уж весною дышит…», «Весенние воды»). Даже грозу он рисует не летом, когда она бывает часто, а «в начале мая», когда впервые после долгой зимы слышится «весенний первый гром».
Природа у Тютчева изменчива, динамична, не знает покоя, она находится в постоянной борьбе противоборствующих сил: хаоса, стихии бунта и разрушения, и космоса, стихии примирения и гармонии. Они воплощают извечную борьбу демонических и божественных сил, исход которой еще не решен:
Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных,
Все зримое опять покроют воды,
И Божий лик изобразится в них!
(«Последний катаклизм»)
С этим соотносится и антитеза дня и ночи, характерная для лирики Тютчева. Ночь как «неразгаданная тайна», «пылающая бездна», воплощение хаоса одновременно пугает и влечет к себе человека:
О! Страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!..
(«О чем ты воешь, ветр ночной?..»)
Картины природы у Тютчева всегда являются поводом для размышления о человеке, его отношениях с мирозданием, о природе самой человеческой личности. Параллели природного и человеческого мира постоянно присутствуют в стихах поэта («Еще земли печален вид…», «Осенний вечер», «Фонтан»), Вместе с этим он по- новому осмысливает проблему личности, которая вбирает в себя противоречия мира. Ведь, согласно концепции Тютчева, борьба космоса с хаосом наиболее интенсивна не в природе, а в общественной жизни и в человеческой душе. При этом романтическая идея двоемирия органично входит в систему представлений поэта о человеке и его месте в мире. Человек, по мнению Тютчева, утратил свою целостность, его душа оказывается сопричастна двум мирам:
О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги,
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Вот почему человек у Тютчева оказывается бесконечно одинок. Особенно это ощущается ночью, когда хаос сильнее всего проявляет себя в мире. Именно тогда человек ощущает себя на краю бездны, вслушиваясь в пучину мировой ночи. Лирический герой страшится ее и одновременно жаждет прикоснуться к этой тайне:
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир!
Человек у Тютчева не просто двуедин, он - такая же тайна, как и природа. Мир души человека исконно трагичен, в нем кроются стихии разрушения и саморазрушения. Личность, находясь «на пороге как бы двойного бытия», испытывает неразрешимость раздирающих ее противоречий, вступая в безнадежную борьбу с окружающим миром и самим собой.
Особенно ясно эта позиция поэта чувствуется в любовной лирике. Для Тютчева любовь - это «поединок роковой», в котором губительная и упоительная сила сливаются, наполняя человеческую жизнь смыслом и страданиями:
Любовь, любовь - гласит преданье -
Союз души с душой родной -
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И … поединок роковой.
«Предопределение»
В этом понимании любви как губительной силы сказался личный душевный опыт поэта, отраженный в «денисьевском цикле». Так называется цикл стихотворений, созданных в 1850-1864 годах, который отражает сложные и противоречивые отношения поэта с Еленой Александровной Денисьевой. Любовь Тютчева принесла ей и счастье, и страдания: от нее отказалась семья, ее не принимали в свете, ее незаконнорожденные дети не могли наследовать имени Тютчева. Вот почему лирический герой с горечью восклицает: «О как убийственно мы любим». Поэт переносит внимание на внутренний мир любимой, образ которой наделен у него ярко индивидуализированными психологическими чертами: это страдающая, но страстно любящая женщина, готовая к самоотречению в борьбе за свое счастье. Смерть Денисьевой оборвала этот трагический роман, но образ ее навсегда сохранил в своей памяти поэт: «Ангел мой, ты видишь ли меня?» - вопрошает он ушедшую в мир иной возлюбленную.Так тема «памяти сердца» становится основой многих стихотворений поэта, самым знаменитым из которых является стихотворение «Я встретил вас…» («К.Б») - шедевр поздней лирики Тютчева. Положенное на музыку, это стихотворение стало одним из популярнейших романсов. Оно посвящено Амалии фон Лерхенфельд (в замужестве баронесса Крюденер), с которой Тютчев познакомился еще в 1823 году. В течение полувека их связывали романтические отношения, сопряженные с драматичными разрывами, расставаниями и встречами. Одна из последних встреч в 1870 году послужила толчком для создания стихотворения «Я встретил вас…». «Время золотое», о котором вспоминает поэт, оказывается настолько живо в его памяти, что это уже не просто воспоминанье:
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, -
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..
Но такая гармония и успокоенность, которая позволяет усмотреть параллели с шедевром пушкинской лирики стихотворением «Я помню чудное мгновенье…», - для Тютчева лишь краткий миг в бесконечной борьбе человека с миром и самим собой. Близкие, любимые люди уходят из жизни, оставляя только свет памяти в одиноком и страдающем человеке. Но в этом одиночестве заключена не только трагедия. Ведь человек в романтическом мире Тютчева - это творец, создающий свой мир. «Есть целый мир в душе твоей / Таинственно-волшебных дум», - утверждает поэт. Но этот таинственный мир души недоступен никому, а потому тема одиночества неразрывно связана у Тютчева с темой «невыразимости» - столь характерной для русской романтической поэзии, начиная с Жуковского. У Тютчева эти две темы, соединяясь, достигают своей крайней черты: одиночество оказывается определено человеку самой его природой, потому что невозможно познать другого, как невозможно выразить себя, ведь «мысль изреченная есть ложь». «Нам не дано предугадать, / Как слово наше отзовется», - предупреждает поэт. Единственный выход из этого трагически неразрешимого противоречия, который он видит и указывает другим, - молчать. Недаром одно из самых знаменитых его стихотворений так и названо - молчание («Silentium!»):
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои …
Завершается стихотворение характерным призывом: «Лишь жить в себе самом умей». Так в лирике Тютчева тема невыразимости, достигая своего предела, вплотную подводит русскую поэзию к ее разрешению. Недаром символисты, которые открыли новые пути выражения невыразимого, особо ценили именно это стихотворение Тютчева.
И все же поэзия Тютчева не замыкается на самой себе, круг философских проблем размыкается в размышлениях о судьбе России. Тема России является важной составляющей поэтического мира Тютчева. Со свойственной ему глобальностью трагедийного сознания поэт охватывает взором бесконечные просторы своей страны:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа -
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Трагедия современного человека, как считает Тютчев, усугубляется тем, что он утратил веру, а потому в стихотворении «Наш век» поэт утверждает: «Не плоть, а дух растлился в наши дни, / И человек отчаянно тоскует…». «Безверием палим», его современник «и жаждет веры - но о ней не просит». Где же найти опору в этом распадающемся мире? Как познать непознаваемое, выразить невыразимое? Ответом Тютчева звучат слова веры - в свое отечество, в человека, в силу слова:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.
Это не только призыв Тютчева к современникам, но и его завет потомкам.
Художественные особенности лирики Тютчева определяются ее философской основой. Главной чертой его поэзии является метафоричность в различных ее видах. Метафора, пронизывающая всю лирику Тютчева, становится основным средством выражения натурфилософии поэта. В его поэзии буквально исчезают барьеры между природным и человеческим мирами: природа живет страданиями и радостями человека, а человек включается во все явления природы. Грань между душевными волнениями лирического героя и природой исчезает и возникают удивительные по силе и красоте образы:
Дума за думой, волна за волной -
Два проявленья стихии одной:
В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,
Здесь - в заключении, там - на просторе…
Так, продолжая и развивая характерную для русской поэзии традицию отождествления картин природы с определенным настроением или состоянием человеческой души, Тютчев широко использует прием образного параллелизма. Например, за беспросветной дождевой завесой угадываются человеческие слезы («Слезы людские, о слезы людские…»), а в стихотворении «Осенний вечер» поэт сравнивает увядающую природу с измученной человеческой душой:
Ущерб, изнеможенье - и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.
Стремясь передать болезненную красоту осени, он использует оригинальные эмоциональные эпитеты: «зловещий блеск и пестрота дерев», «грустно-сиротеющая земля». Даже такой давний и хорошо известный прием, как олицетворение, в лирике Тютчева тоже меняется и приобретает неповторимые черты: он становится не поэтической условностью, а выражением представления поэта о природе как о живом существе, которое мыслит, чувствует, радуется и страдает. У него «деревья радостно трепещут» и «поют» потому, что «на всем улыбка, жизнь во всем», а Зима начинает по-настоящему «злиться», видя в Весне свою соперницу.
Образы природы при этом приобретают черты мифологических образов, которые наполняют мироздание тютчевской поэзии. Полярность этого мироздания требует для своего выражения антитезы, которая часто используется в лирике Тютчева. Она создается противопоставленными образами (Хаос - Космос) и словами-антонимами: день - ночь, мрачный - светлый, угрюмый - веселый.
Еще одну особенность поэзии Тютчева подметил в свое время Некрасов, который говорил о необыкновенной способности поэта улавливать «именно те черты, по которым в воображении читателя может возникнуть и дорисовываться сама собою данная картина». Действительно, Тютчев никогда не загромождает свои стихи излишними подробностями, а выбирает немногие, самые характерные признаки. Этим достигается особая сила художественной выразительности. Поэту достаточно одной зорко подмеченной детали («паутины тонкий волос»), точно найденного эпитета (день «как бы хрустальный») - и уже перед глазами возникает «короткая, но дивная пора» ранней осени. При этом эпитеты, сравнения и метафоры в поэзии Тютчева всегда неожиданны, непредсказуемы и придают пейзажам символико-философский смысл, а языку сообщают выразительность и живую образность, которая сочетается с лаконизмом и афористичностью поэтической речи. Лирика Тютчева, благодаря удивительной красоте и гармонии формы и содержания, стала одним из высших достижений русской поэзии.
По природе своих основных занятий Тютчев был не поэтом, а дипломатом, чиновником и даже цензором. Поэтическое творчество считал в своей жизни вторичным делом, даже называл забавой. Никогда не добивался напечатания своих стихов.
Первое собрание сочинений поэта вышло в свет лишь через много лет после смерти, в 1913 году, когда его поэзия (уже в разгар Серебряного века) стала ближе по духу. Он, как и А.А.Фет, словно опередил время примерно на полвека. В XIX веке читатели увлекались больше сюжетно-публицистической лирикой некрасовского склада. А ёмкая по мысли, полная противоречий философская лирика Тютчева явилась своего рода дверью в поэзию начала ХХ века.
Ф.И.Тютчев – мастер лирической миниатюры. Его стихи словно философские зарисовки, своеобразные притчи. Он поэт-философ, но не угрюмый и рациональный, а страстный и чувственный.
Тайный, внутренний смысл, а не прозрачную ясность имеют стихи Тютчева. Кроме того, поэт часто как человек высокообразованный обращается к мифологическим, историческим сюжетам и образам. Поэтому для чтения его произведений нужна определённая культурологическая подготовка (например, стихотворения «Цицерон», «Два голоса», «Полдень», «Колумб» и др.).
Его поэтическая лексика не отличается изощрённой изысканностью. Довольно просты и нередко не слишком точны рифмы, мало глубоких метафор, неожиданных эпитетов. Но при этом поэт достигает высокой музыкальности и сильного эмоционально-интеллектуального воздействия на читателя. В чём тут секрет?
Во-первых, отметим парадоксальность словосочетаний и поэтических конструкций: «Убийственно мы любим», «В отжившем сердце ожило», «Ты и блаженство и безнадежность», «Улыбки умиленья измученной души твоей».
Во-вторых, особенностью поэтического языка Тютчева является острая тяга к законченности суждений, яркая афористичность:
Ты был богов орган живой,
Но с кровью в жилах… знойной кровью.
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..
Тревога и труд лишь для смертных сердец…
Кто, ратуя, пал, побеждённый лишь Роком,
Тот вырвал из рук их победный венец.
О, как убийственно мы любим!
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
(«О, как убийственно мы любим!..»)
О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней…
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство и безнадежность.
(«Последняя любовь»)
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора…
(«Есть в осени…»).
Как у других поэтов есть, например, стихотворения, представляющие целостную развёрнутую метафору, так и у Тютчева можно найти целые стихи-афоризмы: «Умом Россию не понять…», «Волна и дума», «Слёзы людские…», «Фонтан» и др.
Многие стихи Тютчева положены на музыку и стали романсами. Это неслучайно. Тютчевская лирика чрезвычайно музыкальна. Секреты этой музыкальности – в благозвучности стихов и умелом использовании характерных для песенной поэзии полных или частичных повторов («Я встретил Вас…» и т.д.).
Своеобразной была судьба Тютчева-поэта. Долгое время в читательских кругах его имя попросту не замечали или же считали его по-этом «для избранных». А между тем среди этих «избранных» были Пушкин, Некрасов, Тургенев, Достоевский, Фет, Чернышевский, Добролюбов. Уже один перечень имен таких ценителей, столь различных по своим лите-ратурно-эстетическим взглядам, указывает на то, что поэзии Тютчева суждено было большое будущее.
Когда-то Тургенев уверял, что «о Тютчеве не спорят, - кто его не чувствует, тем самым доказывает, что он не чувствует поэзии». Но поэзия многолика. Любовь к тому или иному поэту зависит прежде всего от причин глубо-ко субъективных, индивидуальных, и навязать ее нельзя. Невозможно требовать от одного и того же читателя, чтобы он одинаково «чув-ствовал» Тютчева и, скажем, Некрасова - по-этов очень несхожих между собою (что не по-мешало именно Некрасову «открыть» в 1850 году Тютчева). Бесспорно, однако, что тот, кто одновременно находит отзвук своим мыс-лям и чувствам в поэзии Тютчева и Некрасо-ва, проявляет большую поэтическую чут-кость, чем тот, кто признает одного и отвер-гает другого.
Некогда Фет относил Тютчева к «величай-шим лирикам на Земле». В ту пору это сужде-ние могло казаться и преувеличенным и вы-зывающим. Но прошли годы... И теперь уже имя Тютчева среди «величайших лириков ми-ра» утверждено незыблемо. Об этом свиде-тельствует и растущий из года в год интерес к нему у нас, на Родине поэта, и усилившийся интерес к нему за рубежом.
Первое стихотворение Тютчева было напе-чатано в 1819 году, когда автору еще не ис-полнилось 16 лет. Со второй половины 1820-х годов наступает расцвет его творчес-кого таланта. Русский и западноевропейский романтизм был своего рода поэтической школой Тютчева. И не только поэтической, но и философской, ибо наряду с Баратын-ским Тютчев - крупнейший представитель русской философской лирики. Романтизм как литературное направление развивался в эстетической атмосфере, насыщенной идеа-листическими философскими представлени-ями. Многие из них были восприняты Тютче-вым, но это не значит, что его лирика превра-тилась в стихотворное изложение некой - чужой или своей - философской системы. Стихи Тютчева - это прежде всего самое полное выражение внутренней жизни поэта, неутомимой работы его мысли, сложного противоборства чувств. Все передуманное и перечувствованное им самим неизменно облекалось в его стихах в художественный образ и подымалось на высоту философско-го обобщения.
Тютчева принято называть «певцом приро-ды». Автор «Весенней природы» и «Весеннихвод» был тончайшим мастером стихотворных пейзажей. Но в его вдохновенных стихах, вос-певающих картины и явления природы, нет бездумного любования. Природа у поэта - это всегда размышления о загадках мироздания, о вековечных вопросах человеческого бытия. Идея тождества природы и человека проходит через всю лирику Тютчева, опреде-ляя некоторые основные ее особенности. Для него природа — такое же одушевленное, «разумное существо», как и человек:
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Обычно природа изображается поэтом че-рез глубоко эмоциональное восприятие чело-века, стремящегося слиться с нею, ощутить себя частицей великого целого, вкусить «бла-годать» «земного самозабвения». Но Тютчеву были ведомы и минуты мучительного созна-ния, что между природой и человеком сущест-вует и трагическое различие. Природа вечна, неизменна. Не таков человек — «царь зем-ли» и в тоже время «мыслящий тростник», бы-стро вянущий «злак земной». Человек прихо-дит и уходит, природа остается...
Гармония обнаруживается поэтом в при-роде даже в «стихийных спорах». Вслед за бурями и грозами неизменно наступает «ус-покоение», озаренное солнечным сиянием и осененное радугой. Буря и грозы потрясают и внутреннюю жизнь человека, обогащая ее многообразием чувств, но чаще оставляя после себя боль утраты и душевную опусто-шенность.
Философская подоснова не делает тютчев-скую лирику природы абстрактной. Еще Не-красов восхищался умением поэта воссоз-давать «пластически верное» изображение внешнего мира. Пользуется ли Тютчев всеми красками своей поэтической палитры, при-бегает ли к словесным полутонам и оттен-кам, он всегда вызывает в нашем представ-лении точные, зримые и верные действи-тельности образы.
К лучшим созданиям Тютчева принадлежат не только стихи о природе, но и любовные стихотворения, проникнутые глубочайшим психологизмом, подлинной человечностью, благородством и прямотой в раскрытии сложнейших душевных переживаний. Мень-ше всего в них чисто биографического, хотя нам почти всегда известны имена вдохнови-тельниц поэта.
Так, мы знаем, что на заре своей молодос-ти Тютчев любил «младую фею» Амалию Лерхенфельд (в замужестве баронессу Крюденер). Впоследствии, после многолетней раз-луки, он вновь встретился с ней, когда ему было уже шестьдесят семь лет, а ей шесть-десят два года. Неожиданная встреча заста-вила поэта на мгновение с прежней силой пережить дремавшее в его душе чувство, и воспоминанием об этом явилось стихотво-рение «Я встретил Вас, и все былое...».
Знаем мы также и о том, что восьмистишие «Еще томлюсь тоской желаний...» посвящено памяти первой жены поэта, а стихотворение«1-е декабря 1837» — Эрнестине Дерн Берг, позднее ставшей его второй женой. Знаем мы и то, что на склоне лет Тютчев испытал, быть может, самое большое в своей жизни чувство — любовь к Е. А. Денисьевой, кото-рая вдохновила поэта на создание стихотво-рений «Не говори: меня он, как и прежде, лю-бит...», «Весь день она лежала в забытьи...», «Утихла бриза... легче дышит...», «Накануне годовщины четвертого августа 1864 г.» и других. Взятые вместе, все эти стихотворе-ния образуют так называемый «денисьевский цикл», по своей проникновенности и трагической силе в передаче сложной и тонкой гаммы чувств не имеющий аналогов не только в русской, но и в мировой любов-ной лирике. Читая эти стихи, нам совершен-но необязательно помнить, при каких кон-кретно биографических обстоятельствах они создавались. Лучшие образцы любовной ли-рики Тютчева тем и замечательны, что в них личное, индивидуальное, пережитое самим поэтом, поднято до общечеловеческого.
То, что Тютчев писал о природе, о любви, давало внешнее основание относить его к жрецам «чистой поэзии». Но недаром рево-люционные демократы Чернышевский и До-бролюбов, борясь с теорией и практикой «чистого искусства», не находили его выра-жения в лирике Тютчева. Более того, Добро-любов ценил в творчестве поэта «знойную страстность», «суровую энергию» и «глубо-кую душу, возбуждаемую не одними стихий-ными явлениями, но и вопросами нравствен-ными, интересами общественной жизни».
Политических стихов Тютчева тогда еще напечатано было не много, да и не мог Доб-ролюбов сочувствовать заключенной в них славянофильской идее. Зато известно, что в одной из своих статей Добролюбов полно-стью привел стихотворение «Русской жен-щине», увидев в нем правдивое отображение российской действительности. Но, по всей вероятности, слова критика об отзвуке об-щественных интересов в лирике Тютчева до-пускают более широкое толкование. Дыха-ние времени, исторической эпохи, в которую жил Тютчев, ощущается даже в стихотворе-ниях, далеких от прямой общественной и по-литической тематики.
Поэзия Тютчева — это своеобразная лири-ческая исповедь человека, посетившего «сей мир в его минуты роковые», в эпоху крушения вековых социальных устоев, нравственных догм и религиозных верований. Самого себя поэт сознает «обломком старых поколений», вынужденным уступить дорогу «новому, мла-дому племени». И в то же время он сам — де-тище нового века — несет в своей душе «страшное раздвоение». Как ни грустно ему брести «с изнеможением в кости навстречу солнцу и движенью», он испытывает не тоск-ливое томление о прошлом, а страстное вле-чение к настоящему. Тютчев написал:
Не о былом вздыхают розы
И соловей в ночи поет;
Благоухающие слезы
Не о былом Аврора льет, —
И страх кончины неизбежной
Не свеет с древа ни листа;
Их жизнь, как океан безбрежный,
Вся в настоящем разлита.
Эти строки многое разъясняют в лирике Тютчева. Стремление жить в «настоящем» бы-ло до конца дней присуще поэту. Но настоя-щее было неспокойно. Его то и дело взрывали социальные «бури и тревоги». Такие же «бури и тревоги» колебали нравственный строй со-временного человека, и Тютчев ощущал их прежде всего в собственной душе, в собст-венном сознании. Оттого-то так насыщена внутренней тревогой лирика поэта.
Из всех современных ему русских поэтов Тютчев, больше чем кто-либо другой, может быть назван лириком в полном смысле сло-ва. Он никогда не пробовал себя в эпических жанрах, не обращался к драматургии. Его стихия — лирическое стихотворение, обычно короткое, лишенное каких-либо жанровых признаков.
В своих лирических шедеврах Тютчев внешне идет как бы не от заранее заданной мысли, а от внезапно захватившего его чув-ства или впечатления, навеянных явлениями внешнего мира, окружающей реальной дей-ствительности, минутным душевным пере-живанием.
Поэт видит радугу и туг же набрасывает не-большой, всего лишь в восемь строк, «пей-заж в стихах», как удачно назвал Некрасов его стихотворные картины природы. Но про-цесс создания стихотворения на этом не за-канчивается. В творческом представлении поэта яркость и мимолетность «радужного виденья» влечет за собой иной образ — яр-кого и мимолетного человеческого счастья. Появляется новая строфа, и «пейзаж в сти-хах» приобретает смысл философского ино-сказания («Как неожиданно и ярко...»).
Другой пример. Беспросветный дождь внушает поэту мысль о столь же беспро-светном людском горе, и он пишет стихи не о дожде, а о слезах. Однако вся интонация, весь ритмический строй стихотворения проникнуты неумолкающим звуком падаю-щих дождевых капель («Слезы людские, о слезы людские...»).
Один из чародеев русского поэтического языка, мастер стиха, Тютчев был крайне взы-скателен к каждому написанному слову. В своем знаменитом стихотворении «Silentium» поэт признавался:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, как ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Однако в стихах самого Тютчева мысль вы-сказывалась предельно точно. Вот почему его стихи служат лучшим доказательством не бессмертия, а могущества слова. И как бы ни был сложен в душе поэта строй «таинственно волшебных дум», они, вопреки его собствен-ному сомнению, все больше и больше нахо-дят путь к сердцу читателя.
Философская лирика как жанр – всегда раздумья о смысле бытия, о ценностях человеческих, о месте человека и его предназначении в жизни.
Все эти характеристики мы не просто находим в творчестве Федора Тютчева, но, перечитывая наследие поэта, понимаем, что философская лирика Тютчева – творения величайшего мастера: по глубине, разноплановости, психологизму, метафоричности. Мастера, чье слово весомо и своевременно независимо от столетия.
Философские мотивы в лирике Тютчева
Какие бы философские мотивы в лирике Тютчева ни звучали, они всегда заставляют читателя волей-неволей вслушиваться, а затем и вдумываться в то, о чем пишет поэт. Эту особенность безошибочно распознал в свое время И.Тургенев, говоря, что любое стихотворение «начиналось мыслию, но мыслию, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубокого чувства или сильного впечатления; вследствие этого… всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им, и сама его проникает нераздельно и неразрывно».
Тема космоса и хаоса
«Нераздельно и неразрывно» связаны между собой у поэта мир и человек, весь род человеческий и Вселенная, ведь стихотворения Тютчева основаны на понимании целостности мира, невозможной без борьбы противоположностей. Мотив космоса и хаоса, изначальной основы жизни вообще, проявления двойственности мироздания, как никакой другой, значим в его лирике.
Хаос и свет, день и ночь – о них размышляет в своих стихотворениях Тютчев, называя день «блистательным покровом», другом «человека и богов», и исцелением «души болящей», описывая ночь как обнажающую бездну «с своими страхами и мглами» в человеческой душе. В то же время, в стихотворении «О чем ты воешь, ветр ночной?», обращаясь к ветру, просит:
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!
О, бурь заснувших не буди –
Под ними хаос шевелится!
Хаос для поэта «родимый», прекрасный и притягательный, – ведь именно он часть мироздания, основа, из которой появляется свет, день, светлая сторона Космоса, снова превращающаяся в темную – и так до бесконечности, переход одного в другое вечен.
Но с новым летом – новый злак
И лист иной.
И снова будет всё, что есть,
И снова розы будут цвесть,
И терны тож, –
читаем в стихотворении «Сижу задумчив и один…»
Вечность мира и временность человека
Хаос, бездна, космос – вечны. Жизнь, как понимает ее Тютчев, конечна, существование на земле человека зыбко, да и сам человек не всегда умеет и хочет жить по законам природы. Говоря в стихотворении «Певучесть есть в морских волнах…» о полном созвучье, порядке в природе, лирик сетует на то, что свой разлад с природой мы осознаем только в «призрачной свободе».
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что, море,
И ропщет мыслящий тростник?
Человеческая душа для Тютчева – отражение порядка мироздания, в ней тот же свет и хаос, смена дня и ночи, разрушения и созидания. «Душа хотела б быть звездой…в эфире чистом и незримом…»
В стихотворении «Наш век» поэт рассуждает о том, что человек стремится к свету из черноты незнания и непонимания, а обретая его, «ропщет и бунтует», и так, мятущийся, «невыносимое он днесь выносит…»
В других строках сожалеет о пределе человеческого познания, невозможности проникновения в тайну истоков бытия:
Мы в небе скоро устаем, –
И не дано ничтожной пыли
Дышать божественным огнем
И смиряется с тем, что природа, вселенная движется дальше в своем развитии бесстрастно и безудержно,
Поочередно всех своих детей,
Свершающих свой подвиг бесполезный,
Она равно приветствует своей
Всепоглощающей и миротворной бездной.
В небольшом стихотворении «Дума за думой, волна за волной…» Тютчев пронзительно передает воспринимаемое им «сродство природы и духа или даже их тождество»:
Дума за думой, волна за волной –
Два проявленья стихии одной:
В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,
Здесь – в заключении, там – на просторе, –
Тот же всё вечный прибой и отбой,
Тот же всё призрак тревожно-пустой.
Природа как часть целого
Еще известный русский философ Семен Франк заметил, что поэзию Тютчева пронизывает космическое направление, превращая ее в философию, проявляясь в ней в первую очередь общностью и вечностью тем. Поэт, по его наблюдениям, «направлял свое внимание прямо на вечные, непреходящие начала бытия… Все служит у Тютчева предметом художественного описания не в их отдельных…проявлениях, а в их общей, непреходящей стихийной природе».
Видимо, поэтому примеры философской лирики в стихотворениях Тютчева привлекают наше внимание в первую очередь в пейзажном творчестве, радугу ли «пишет» художник слова в своих строках, «шум от стаи журавлиной», «всеобъемлющее» море, «опрометчиво-безумно» надвигающуюся грозу, «лучистую на зное» реку, «полураздетый лес» весенний день или осенний вечер. Что бы то ни было, оно всегда часть естества вселенной, неотъемлемая составляющая цепи вселенная-природа-человек. Наблюдая в стихотворении «Смотри, как на речном просторе…» за движением льдин на просторе реки, констатирует, что плывут они «к одной мете» и рано или поздно «все – безразличны, как стихия, – сольются с бездной роковой!» Картина природы вызывает размышления и о сути «человеческого Я»:
Не таково ль твое значенье,
Не такова ль судьба твоя?..
Даже, казалось бы, в совершенно простом по сути и восприятию стихотворении «В деревне», описывая привычный и невзрачный бытовой эпизод шалости пса, который «смутил покой величавый» стаи гусей и уток, автор видит неслучайность, обусловленность события. Как для разгона застоя «в ленивом стаде…нужен стал, прогресса ради, внезапный натиск роковой»,
Так современных проявлений
Смысл иногда и бестолков… –
…Иной, ты скажешь, просто лает,
А он свершает высший долг –
Он, осмысляя, развивает
Утиный и гусиный толк.
Философское звучание любовной лирики
Примеры философской лирики в стихотворениях Тютчева находим в любой теме его творчества: мощные и страстные чувства рождают у поэта философские мысли, о чем бы он ни говорил. Мотив признания и принятия невозможно узких пределов любви человека, ее ограниченности звучит в любовной лирике бесконечно. В «буйной слепости страстей мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей!» – восклицает поэт в стихотворении «О, как убийственно мы любим..». И в любви Тютчев видит продолжение противоборства и единения, присущее космосу, говорит об этом в «Предопределении»:
Любовь, любовь – гласит преданье –
Союз души с душой родной –
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И… поединок роковой…
Двойственность любви просматривается в творчестве Тютчева изначально. Возвышенное чувство, «луч солнца», изобилие счастья и нежности и вместе с тем взрыв страстей, страдания, «роковая страсть», разрушающая душу и жизнь, – все это мир любви поэта, о котором он так пламенно повествует в Денисьевском цикле, в стихотворениях «Я помню время золотое…», «Я встретил вас – и все былое…», «Весна» и многих других.
Философский характер лирики Тютчева
Философский характер лирики Тютчева таков, что не просто воздействует на читателя, но и влияет на творчество поэтов и писателей совершенно разных эпох: мотивы его лирики находим в стихотворениях А.Фета, поэтов-символистов, в романах Л. Толстого и Ф. Достоевского, произведениях А.Ахматовой, О. Мандельштама, И. Бунина и Б. Пастернака, И. Бродского, Е. Исаева.
Поэт, критик, философ Д. Мережковский оценил силу слова поэта, умение кратко сказать многое о существовании мира так: Анализ философской лирики Тютчева приводит нас к убеждению, что поэт, приближаясь к «живой колеснице мирозданья», всю жизнь глубоко чувствовал «порог двойного бытия» души человека, земное, смертное и вечное космическое начало, единство миров человека и природы, и именно благодаря этому поэзия его вневременна.
